Дурман - Страница 48

— Пошли, проверим. И я свежего кофе выпью, — полностью поддержав смену темы разговора, кивнул Виталий.

Помог ей подняться, подав руку. И вот так, крепко обнимая, словно бы не был уверен, что Таня достаточно в себе, чтобы дойти до кухни, повел ее из спальни.

Пламя трещало, согревая даже одним этим звуком. Он любил огонь. Всегда.

Огонь — это тепло и горячая еда. А для Танюши его, как оказалось, еще и лучший антидепрессант.

Они сидели в беседке уже четвертый час. Иногда кто-то из них ходил на кухню за свежим чаем и кофе, а все остальное время — оба молчали, глядя на пламя. И каждый думал о своем.

Беседка неплохо укрывала от ноябрьского ветра. Да и Виталий не обратил никакого внимания на заверения Тани, утверждающей, что “все нормально”, сразу укутал ее поверх куртки пледом. Может она и “Зажигалочка” его, но сегодня ее пламя, однозначно, нуждалось в подпитке. Буквально физически ощущалось, насколько она измотана морально. И это, с одной стороны, злило Виталия, поскольку он, вроде как, настоял на разговоре и был причиной такого самочувствия Тани. А с другой стороны… много пищи для размышления. Очень много.

И хорошо, вроде бы, что расколол до конца. И как успокоить, не придумает, что ли? Да, на раз-два! Вот вина сейчас горячего со специями и лимоном забахает, угостит ее, для “согрева”. И все, потом уже не просто успокоит, а и развеселить сумеет. Главное, в вино побольше коньяка плеснуть. И все, прощай хандра и депрессия!

Но, б****! Как же ему не нравилось, что Танюша в таком настроении! Прямо бесился внутри, хоть и старался не давить, не пытался рассмешить наскоком. Потому как, даже он не мог не признать, есть ей с чего грустить.

Ни фига себе, семейная история у его Зажигалочки! Никогда бы не подумал, глядя на нее в том поезде. Хоть и пробило его, и понял, что не проста, и не плоская эта женщина. Но чтоб так. Чтобы столько…

Не то, чтобы Виталий узнал или открыл из ее истории что-то новое о людях. Он в этом мире с самого детства “плавал”, все выгрести пытался. И таких историй мог Тане жменями по десять “продавать”. Но для нее — это личное. И трагедия. Тут вопросов нет. По ней то, что брат сделал, и на что сама Таня оказалась вынуждена пойти — катком прокатилось. Теперь это Виталию очень четко и ясно было видно. И многие вопросы снялись, которые удивляли порой в ее повадках.

Вот уж, точно, у каждого в душе такие тайны и скелеты, что стоит только копнуть — засыплет костями с головой. И гнилью.

И страхи свои у каждого есть, как ни крути.

Он думал, что отвернет ее от себя, когда про свое детство рассказывал. А Таня ему говорить о собственном прошлом стеснялась, хотя в ней гнили нет, ни на грамм.

Однако сделал Виталий и еще один вывод. Как бы, и так не горел желанием посвящать Танюшу в некоторые нюансы своих дел. Так безопаснее для нее самой было, хоть с тех пор, как Диму посадили, они больше “на паузе” стояли, растеряв многое, отбросило их назад, конечно. Он все эти годы, прикрываясь законными сферами, фильтровал парней, искал, находил новых, надежных, набирая былую силу. Заново возрождая структуру, да еще и так, чтобы не привлекать лишнего внимания. Из нелегального, да и то, условно, под прикрытием, все же, у них только конвертационный центр остался из активно работающих. Связи поддерживал, чтобы, когда получится Батю вытащить, все было готово. Не просто не сомневался, точно знал, у Калиненко уже есть четкий план и стратегия, как вернуть себе власть и влияние. И поддержка росла. Они над этим уже работали, собственно. Каждый по своим каналам, используя все варианты.

“Какие между нами могут быт секреты?”, уверенно заявила Таня. И ведь правда так считала.

Эх, Танюша. Зажигалочка его.

Он мог бы ответить, “какие”. Но Казак был достаточно умным, чтобы понимать, когда лучше промолчать. Танюша его отличалась едва ли не болезненной честностью. С одной стороны — просто шикарно, нравилось ему такое. Его перло от этого в их отношениях, в ее признаниях, в их сексе, в том, что она никогда не юлила, не придумывала и не скрывала своих к нему чувств. Однако, в его прошлом и настоящем, определенно, имелся нюанс, и не один, о котором Танюше лучше не знать. Казак никогда на методы не оглядывался и делал то, что было необходимо, лишь бы вылезти из той ямы, в которой детство провел. Всегда. Так что обоим проще и легче будет, если промолчать.

Не секрет, даже. Банальная и оправданная предосторожность. Для них обоих.

Тем более, учитывая ее, далеко не радужный опыт и настрой в отношении этой стороны жизни, из-за истории с братом.

Ну да ничего, не особая проблема, в принципе. Виталий ни на секунду не усомнился, что сумеет ее оградить от этих нюансов.

— А что, Танюш, — протянул он, чуть крепче сжав плечо Тани, чтобы привлечь ее внимание. — Давай, что ли, глинтвейн забацаем? И согреемся, и мой день рожденья продолжим? — подмигнул Виталий, когда Таня рассеянно посмотрела в его сторону.

Пару секунд Таня не реагировала, будто бы находилась разумом совсем не здесь. И в глазах не понять мыслей, только отсвет пламени костра, который он для нее и развел.

Казак немного напрягся. Не, такое настроение ему, вообще, не нравилось.

— И картошку запечем в углях, а? С салом. Ты давно такие “деликатесы” ела? — он начал тихо растирать ее плечо, забрался под ворот куртки, поглаживая шею. — А то я тебя все икрой да трюфелями балую, никакой нормальной еды…

Она моргнула пару раз и прыснула, рассмеялась, как-то обмякнув, откинувшись на его руку. Вот и хорошо. Прям отпустило что-то за грудиной, что до этого и не осознавал, даже.